Андрианова, Г. Голубые смешинки [Текст]: [рассказ] / Г. Андрианова // Андрианова Г. Наедине с собой: повести и рассказы. – Ставрополь, 1972. – С. 134-136.

 

 

                                             Голубые смешинки

                                                            Рассказ

    С крыши свалилась большая сосулька. Ворона на берёзе скосила глаза, качнула головой неодобрительно. Ещё зима, февраль – студёный месяц, а на крышах тает снег, сосульки плачут от горя, потом падают на тротуары и разбиваются на мелкие зеркалики.

     Сейчас я открою форточку и подставлю нос солнцу, чтобы загореть. Может, от загара не будет видно веснушек и Танька из соседней квартиры перестанет меня дразнить:

    - Вовка, божия коровка, нос в веснушках, щёки в конопушках…

    Солнце не даёт на себя смотреть, но я всё равно стараюсь. Даже в голове кружится. Смотрю в зеркало: веснушек, кажется, стало меньше. Одеваюсь и иду на улицу без шарфа. Синий и унылый, он печально висит на крючке.  На углу покупать смешинки.

     И пусть висит. Он мне надоел.

     Блестящую денежку я держу в кулаке, чтоб не потерять. А троллейбусе все бросают копейки в стеклянный ящичек и отрывают билеты. Хорошо бы и мне оторвать! Здесь ведь никто не знает, что я ещё не хожу в школу, но мне дают сдачи. Я понимаю: им всем жалко делить новую красивую денежку на старые жёлтые копейки. Я еду бесплатно и отрываю билетики двум бабушкам и тёте с ребёнком. Я еду в магазин на углу покупать смешинки.

     Сегодня утром мой старший брат спросил, почему я какой-то квёлый. А что такое квёлый? На всякий случай, я сказал, что никакой я не квёлый, а сонный. Но брат всё равно обещал купить мне в подарок смешинки.

      - Захочешь смеяться, съешь одну – и засмеёшься. Съешь синюю смешинку, будешь смеяться тоненько: хи-хи-хи, жёлтую – будешь хохотать басом: хо-хо-хо, как сосед дядя Вася; красненькую – будешь улыбаться тихо, что никто не услышит, шёпотом: хе-хе-хе… А вот если человек съест голубую смешинку, он будет заливаться, как музыкальная шкатулка.

    Теперь я знаю, почему Танька хохочет с утра до вечера!

     - Какая девочка! Какой весёлый ребёнок! – говорят тётеньки и лезут в сумочку за конфетами.

    Подумаешь , конфеты! Мне не надо! Наемся смешинок, и никто не будет говорить моей маме:

    - Какой у вас серьёзный ребёнок!

    Мне надоело быть квёлым. Что такое квёлый? Это, наверное, что-то нехорошее, сердитое. Брат может позабыть про смешинки, я сам себе куплю. Съем одну жёлтенькую, одну синенькую, одну красненькую, а все голубые Таниной матери отдам. Она всё вздыхает и более какой-то болезнью.

     В магазине игрушек продавщица – вся в веснушках! – спрашивает, спрашивает и ничего не понимает. Она так говорит:

    - Ничего не понимаю!

   Дядя с карандашом за ухом – дома попробую так носить карандаш – сразу всё понял и начал смеяться. Я не видел, когда он успел съесть синюю смешинку. Очень-очень толстый, он смеялся очень-очень тоненько:

   - Хи-хи-хи!

   Ясно, что он съел не свою смешинку. Этот дядя объяснил мне, что смешинки продаются в аптеке.

    Наконец, я их купил. Тётя в очках тоже улыбалась и смеялась шёпотом:

   - Хе-хе-хе…

   Она, наверное, ест только красные смешинки. У них других нет. Она продала мне коробочку. На улице я сразу открыл её и съел две штуки. Снаружи они были сладкие, а внутри кислые. Вот почему после них смеются шёпотом! Мне стало весело. Рот сам скривился набок, потом стал на место и начал улыбаться. Не верится даже. Посмотрелся в витрину – и вправду улыбаюсь. Солнце в луже ёжится от смеха. Прохожая тётенька смеётся сама с собой. Расстегнула пуговицы и радуется, что идёт без шарфа. Хорошие мои смешиночки! Маленькие, кругленькие! Я съел их только две, и то вон как смеюсь. Остальные отдам Таниной маме, пусть и она смеётся. Пусть все смеются! Жалко, не продаются голубые. Они ещё лучшие, наверное. Потом куплю. Они называются вита… Тут бумажка оторвана, и я не до конца прочитал. 

 

  Андрианова, Г. Жаворонок [Текст]: [рассказ] / Г. Андрианова // Андрианова Г. Наедине с собой: повести и рассказы. – Ставрополь, 1972. – С. 134-136.

                                                        Жаворонок  

                                                           Рассказ

    Ветка тополя тихонько поскреблась в окно, постучала мягкими листиками. Нюшка уткнулась глазами в синее окошко. Может, это мама пришла? Ветка постукала тревожно, а листики прошуршали маминым голосом: «Тише, Нюшка, тише дочка, не плачь, у нас будет мальчик. Маленький. Жди и слушайся бабушку». Нюшка уснула, убаюканная маминым шёпотом, и ветер из форточки трогал волосы на лбу, щекотал ухо.

    Нюшка проснулась очень рано и побежала по мокрой траве в огород. Она надёргала тонких хвостиков моркови, сорвала два колючих огурца, давно присмотренных для маминого мальчика, и уселась среди высокой травы ожидать бабушку.

    Муравей деловито бежал среди высоких стеблей травы, Нюшка соломинкой загораживала ему дорогу, он обегал соломинку и спешил домой, не бросая тяжёлой ноши. Он нёс куколку, похожую на маленького спеленатого ребёнка. Нюшка отняла у него куколку и положила её в укромное местечко под толстый корень. Бабочка-капустница уселась на цветок гороха и сразу потерялась, стала похожа на белый лепесток. И замерла, и даже усиками перестала шевелить! Нюшка потрогала пальцем цветок, а он вспорхнул из-под руки и улетел выше тополя, взмахивая лёгкими крыльями.

     Жук-стригун опустился на Нюшкину голову и застрекотал своими усами, как ржавыми ножницами. Нюшка боялась серых жуков, они могли выстричь голову догола. Она размахнулась и далеко забросила серого жука.

     Солнышко пригревало всё сильнее, тень от тополя перешла на забор, потом шагнула за калитку, а Нюшка, разомлевшая от жары, свернулась калачиком на мягкой траве и слушала, как шевелятся под ухом смятые травинки. Нюшка не хотела спать, потому что в капусте жила большая зелёная лягушка, которую она боялась больше, чем серого жука. Девочка только подумала о ней, а лягушка – тут как тут: выпрыгнула из-под сизого капустного листа и задышала, задышала, будто бежала, торопилась. Жёлтая кожа на горлышке билась от быстрого дыхания. На голове лягушки блестела маленькая лакированная корона. «Может быть, она Лягушка-Царевна?» - подумала Нюшка и сразу перестала её бояться. А лягушка вдруг заговорила человеческим голосом:

      - Твой братик, Нюшка, сидит в капусте у самого крупного вилка. Ты бы сходила, посмотрела.

     - Люди говорят, что детей приносят аисты, - тоненьким голоском пропищал муравей, выкатывая куколку из-под корня на тропинку.

     - Неправда, неправда, - сказал неизвестно откуда взявшийся серый жук-стригун. Обманывают детей, зачем-то обманывают, - скрежетал он голосом соседа дяди Василия и шевелил своими усами-ножницами.

    - Действительно, - пропищал муравей, взваливая свою ношу на спину. – Почему не рассказать детям, что у лягушек из икры выводятся лягушата, аисты высиживают птенцов, в муравейниках из яиц выводятся молодые муравьи, и у людей рождаются дети. Действительно, почему бы?

    Муравей деловито пополз по тропинке и защекотал Нюшке голую коленку. Девочка проснулась, осоловелыми глазами оглянулась вокруг: нет ни лягушки, ни жука-стригуна и муравья тоже нет. У забора стоит бабушка и разговаривает с соседями, а всё вокруг такое же, каким было вчера, позавчера и всегда. Нюшка подумала, что всё приснилось ей, и горько заплакала.

     - У нас не будет мальчика, не будет?

     - Даст Бог, будет, - утешала её бабушка и улыбалась лукаво и снисходительно.

    И Нюшка сразу поверила не только словам, сколько улыбке, за которой скрывалась и гордость и тайна.

    Бога она каждый день видела на иконе в тёмном углу бабушкиной горницы, он сразу представился ей – загадочный и темнолицый. Она прямо в ботинках по чистым половикам забежала в горенку и внимательно и настороженно поглядела в угол: «Смотри, смотри», - погрозила она тёмному лику и метнулась во двор.

    - Баб, а Бог голосует? – бежала за бабушкой, на ходу спрашивала и теребила её подол.

    - Нет. Отстань ты, липучка!

    Бабушка, занятая своими мыслями, встревоженная и озабоченная, шла широким спорым шагом, а Нюшка бегом еле успевала за ней.

     - А почему он руку поднял?

     В приёмной больницы к ним вышел доктор и, серьёзно глядя на бабушку, сказал:

     - Ваш внук весит четыре с половиной килограмма.

     Бабушка почему-то заплакала и засмеялась сразу, а Нюшка спросила:

     - Дядя, а вы Бог?

     - Нет, я человек, - врач ласково ущипнул Нюшку за щеку и пошёл по коридору, устало сутулясь.

     - Баб, а он Бог? А почему не говорит?

     Бабушка затрясла, закивала головой, а слёзы бежали по морщинкам, как маленькие ручки.

     - Бог он, бог, внученька, только сам не знает этого, потому и не говорит.

     Они шли по тропинке, высокая трава скрывала Нюшку с головой, ей ничего не было видно, кроме узкого коридора впереди и позади себя, зато головки ромашек качались прямо перед глазами.

     - Посмотрите, у них мальчик родился! Живой, настоящий мальчик! – Ромашки тихо рассказывали об этом друг другу и удивлённо качали белыми головками.

     - Человек родился, - вдруг на всё поле зазвенел, затренькал жаворонок, торопливо захлопал крылышками и полетел сообщать об этом всем зверюшкам, всем птицам и всем людям, живущим на земле.

     - Человек родился!

     И если польёт дождь и подует сильный ветер, маленький жаворонок взъерошенным серым комочком всё равно будет висеть в воздухе, храбро лететь навстречу свирепому ветру, размахивая намокшими крылышками, и звонко кричать:

    - Случилось важное! Случилось важное! Человек родился! Человек родился!

    Он будет кричать звонко и заливисто, радостно и самозабвенно, потому что о самом важном мир узнает от певца.