Георгий Кириллович родился в селе Михайловском Ставропольского края. Во время Великой Отечественной войны работал в колхозе: пахал, сеял, убирал урожай, пас табуны лошадей. Окончил историко-филологический факультет Ставропольского педагогического института. Пять лет работал в Донской СШ № 6 учителем, несколько лет отдал журналистике.

В 1970-1980-е годы регулярно печатались рассказы Георгия Кирилловича в альманахе «Ставрополье» и краевой прессе. Его «Волчья Быль», увидевшая свет в газете «Молодой ленинец» ещё в 1981 году, дала название книжке для детей среднего и школьного возраста, вышедшей в 1984 году. Книги Баева были высоко оценены критикой.

Писатель был делегатом Учредительного Съезда Конгресса интеллигенции Российской Федерации в 1997 году. В этом же году в Ставрополе вышла книга «Сокол – птица гордая», посвящённая старшему брату Баеву Павлу Кирилловичу. В 2003 году издательство «Юркит» выпустило книгу Баева «Манеж на пахоте».

Георгий Кириллович награжден правительственными наградами: Почетной грамотой ЦК ВЛКСМ, двумя Почетными грамотами губернатора Ставропольского края.

Баев Г. Война пришла [Текст] : [рассказ] / Г. Баев // Баев Г. Сокол – птица гордая. – Ставрополь, 1997. – С.168-170.

Война пришла

Наше село Михайловское (ныне Шпаковское) фашисты пришли внезапно. Днём раньше по радио сообщили, что гитлеровцев отбросили за Ростов.

Второго августа 1942 года мы с братом Борисом были в старом саду. Его вырастил наш дедушка, Баев Алексей Филиппович. Борис срывал яблоки на пирог, а я под чинарой катался на качелях, отдыхая после праведных трудов – больше ведра насобирал крупной малины.

В ясном голубом небе со стороны Ростова появились самолёты, с тяжёлым, прерывистым, надрывным гулом. И вдруг упала бомба. Попала она в огород бабки Гадунихи, которая жила на улице Курганной в добротной хате под камышом. Брат кувырком свалился с яблони. Мы упали навзничь вдоль канавы на соседской меже, обхватив головы руками. Тут же услышали страшный свист, за которым последовал оглушительный взрыв.

Нас осыпало землёй и яблоками. На месте яблони, где ещё недавно сидел Борис, образовалась воронка. В неё вполне могла вместиться наша двухкомнатная хатёнка, крытая соломой. Три самолёта сбросившие бомбы, дали низкий круг над нами и потащили свой смертоносный груз на Ставрополь.

Мы собирали горячие осколки, перебрасывали из рук в руки и тут же выбрасывали, не выдержав их жара. Невысокий ствол чинары полностью засыпало подгоревшей землёй. Она покрылась ржавчиной и дымилась.

Вскоре фашистские самолёты начали бомбить Ставрополь. Мы хорошо видели, как взрывались ёмкости нефтебазы в районе железнодорожной станции. Высоко в небо поднимался красный огонь с чёрным-чёрным клубящимся дымом.

Через две-три минуты в нашем саду оказалось много пацанов. Они взбегали на бугор и смотрели на горящий Ставрополь, другие с гребня съезжали в глубь воронки, третьи собирали осколки. Вскоре прибежали матери с хворостинками и загнали нас в убежище. В нашем небольшом подвале с пологими сводами из бурого камня и пятиметровой насыпью земли нашли приют Панковы, Горяиновы, Акинтьевы. Особенно прятали девочек. Зина Горяинова и Мария Панкова сидели на перине в самом дальнем углу. Им было по четырнадцать лет, а нам – немного меньше.

Девчонки больше не показывали носа из укрытия. А мальчишки то и дело высовывали свои вихрастые головы из-под материнских рук и фартуков – наблюдали, что же происходит на улице. Нас награждали затрещинами, но мы рвались посмотреть войну.

…На улице Таманской, где до сих пор стоит наша хатёнка, сначала появились мотоциклы. Это ехали фашисты, в низко надвинутых касках, с автоматами на груди. Вслед за ними двигались бронетранспортёры, танки и открытые грузовики с солдатами. Завоеватели были почти голые: в пилотках, шортах и сапогах. Они наигрывали на губных гармошках какую-то мелодию и озирались по сторонам. Потом осыпали автоматной очередью ворота мельницы. Больше в нашем районе они не стреляли, войсковая часть двинулась на Уваркину гору, на восток.

Улицы села замерли, хатёнки, казалось, стали ещё ниже, деревья сникли. И только вездесущие мальчишки начали перекличку свистом. Первым из-за глухой каменной стены показался Васька Ковешников (сын немых), потом Мишка Войтюховски по кличке Клим, Гришка Мальцев. Уже собралась небольшая стайка.

Вдруг послышался гул самолёта. Мы вскинули головы кверху и увидели, что они кружат в районе станции Палагиада. Оттуда доносились и пулемётные очереди. Видимо, шёл бой. Мы не знали, чем можем помочь, однако все подхватились и пошли в сторону железнодорожного переезда. Бой перекинулся уже сюда. Мы увидели, как у самолёта с красными звёздами на крыльях загорелся мотор. Он быстро стал снижаться, а две фашистские «рамы» пошли на Ставрополь.

Мы побежали в сторону леса, куда упал наш самолёт. За полотном чуть было не наткнулись на танковую колонну. Немного подождав, пока она проедет, продолжили путь. Самолёт со звёздами упал у самого подножия Симоновой горы, неподалёку от дороги, возле хуторских хатёнок. Раздался страшный взрыв. Пруды вздрогнули и покрылись морщинистой рябью. Взлетели испуганные гуси, утки и чайки. Птицы долго кричали, кружась над лесом.

Все хуторяне, от мала до велика, бежали к самолёту с ведром воды, кто-то вёз воду на тачках в бочках. Тут же лежали обгоревшие лётчики. На месте трагедии я видел деда Якова Кутепова, он работал заведующим МТФ колхоза «Сталинская Коституция», Василия Лактионова, чабана этого колхоза, заведующего свиной фермой деда Сокола. Они вместе и похоронили советстких лётчиков на этом же месте. (После войны здесь поставили памятник лётчикам, погибшим за Родину).

В селе по улице бегали бесхозные лошади. Одна пристала к дедушкиным воротам. (Дед Бай жил через дорогу от нас). Он напоил её, обласкал, а потом покликал меня:

- Садись, Егорка, гони к Сотниковой будке. Там вчерась застрял поезд с эвакуированными из Ставрополя. Он немного не успел выскочить на станцию Палагиада. Теперь бы поезд уже в Дивном был. Скажи людям, что в нашем селе немцы. И мигом назад.

Я вскочил на лошадь. Дед Бай потрогал за стремы, перекрестил меня. Я понял, что получил его благословение, вихрем схватился с места.

День был жаркий и тихий. У остановившегося днём раньше поезда толкались взволнованные люди. Они тоже видели бомбёжку Ставрополя и как фашисты подбили самолёт. Некоторые эвакуированные сидели в лесополосе под кустами ивы и ели консервы, другие освобождались от своих вещей, выбрасывали их в кювет. Последние, наверное, не надеялись на продвижение поезда и готовились к походу.

Я проскакал вдоль эшелона и сообщил, как велел дедушка, что в Михайловке немцы. Не могу передать, какой поднялся переполох. В конце эшелона ко мне подошёл мужчина лет пятидесяти:

- Сынок, мы семья врачей. Укажите дорогу на Ставрополь. Мы никогда не бывали в этих местах.

Я подсказал, как ближайшей дорогой обогнуть балку, миновать речку, пересечь вторую и выйти лесополосой к мельзаводу города.

Вот так пришла в наше село война. Тогда мне было двенадцать.