Василий Никанорович Грязев родился 15 января 1925 года в с. Чернолесском Прикумского района. В 1939 году после окончания семилетки поступил в Будёновское педагогическое училище. Весной 1942 года получил звание учителя, но работать по специальности не пришлось. Принимал участие в строительстве оборонительных сооружений, а восемнадцати лет ушёл в армию. Был направлен командованием в военно-авиационную школу пилотов первоначального обучения. По её окончании продолжал учёбу в бомбардировочной военно-авиационной школе.После демобилизации, в 1946 году, работал в школах Ставрополья и Кабардино-Балкарии. В 1948 году заочно окончил литературный факультет Кабардино-Балкарского педагогического института. В этом же году в альманахе «Кабарда» был опубликован первый рассказ. Затем печатался в журнале «Дон», альманахе «Ставрополье», газетах «Советская Россия», «Ставропольская правда», «Кавказская здравница», «Молодой ленинец» и др.С 1951 года работал в редакциях газет «Кабардинская правда», «За Родину», «Кавказская здравница», на краевой студии телевидения, в Ставропольском книжном издательстве.Дебютировал в 1965 году повестью «Год начинается осенью». Отдельными изданиями вышли книги «Земная звезда», «Лунная дорожка», но известен Василий Никанорович как создатель романа «Пристань». Истории Ставрополя и Ставрополья посвящены романы «Горькое лето», «Огненная губерния», «Старший брат».Член Союза журналистов с 1959 года, член Союза писателей СССР с 1973 года.

Грязев В. Айна[Текст]: [рассказ] / В. Грязев // Грязев В. Лунная дорожка: повесть и рассказы. – Ставрополь, 1973. – С.143-151.

Айна

Заведующий отделом Корнеев, недовольный, выговаривал младшему инженеру:

- Ваша общительность достойна похвалы. Но поймите, Ольга Семёновна, когда у вас сидит очередная гостья, я не могу сосредоточиться. Мне страсть как интересно слушать, о чём вы говорите! Мне нужно работать. Кстати, и вам следовало бы прилежнее заниматься…

- У вас какие-то конкретные замечания есть? Я что-то не выполнила к сроку?

Конкретных замечаний у Корнеева не было. Все задания Ольга Семёновна выполняла в срок.

-Ну, допустим, нет. Однако это не даёт вам права превращать рабочий кабинет в личную приёмную.

-Батюшки! – всплеснула руками Ольга Семёновна. – Да, кто ж у меня бывает? Ну, зайдёт раз в неделю подруга на минутку. Так что ж, выгонять её?

- Если б раз в неделю…

- А сколько? Вчера кто-нибудь был? Нет. А позавчера?

- Я не записываю и не учитываю ваших подружек, но вот сегодня только что ушла…

- Павел Семёнович, но она же по делу приходила. Разве вам неизвестно?

-Я не слышал, о чём вы говорили.

- А зачем тогда напраслину на человека возводите?

- Хорошо. С завтрашнего дня я заведу книгу учёта ваших посетительниц и буду вести стенограмму разговоров. Иначе вам ничем не докажешь.

- С завтрашнего дня ни одна подруга не переступит порог вашей вотчины. Сами волком живёте и хотите, чтобы и я так жила.

- Несносный вы человек, Ольга Семёновна. Вы совсем не знаете, как я живу и как я жил. И ни к чему ваши очень сильные сравнения.

- Лучше вы посвятите его кому-нибудь другому.

- Придёт время – посвящу кому-нибудь другому. Но просьба моя остаётся в силе.

- Хорошо, если приказываете…

- Не приказываю, а прошу…

До вечера на другой день в их кабинет никто не заходил. А вечером, когда Корнеев вернулся от главного инженера, увидел молодую женщину, сидевшую у стола Ольги Семёновны.

- Здравствуйте, - хмуро поздоровался он. – Вы к кому?

- К Ольге Семёновне, - ответила гостья. – Я вам не помешаю?

- Нет , отчего же… Вы мне не помешаете. Только вот Ольги Семёновны, вероятно, сегодня не будет. Конец работы – она уже ушла.

- Будет, сказала гостья. – Это она меня усадила здесь, а сама вас ищет.

- Меня? – удивился Корнеев и придвинул было сметы. Но счёл неудобным заниматься делами. Что о нём подумает гостья: невежа, невоспитанный человек.

- Вас Павлом Ивановичем зовут? – спросила гостья.

- Да, а вы откуда знаете?

- Ну, это узнать не так уж сложно. Сестра мне много рассказывала о вас.

- Какая сестра?

- Ольга Семёновна.

- Первый раз слышу, что у неё сестра есть. Я вас никогда не видел.

- Я не здесь живу…

Корнеев не успел спросить, где она живёт, в комнату почти вбежала Ольга Семёновна.

- Павел Иванович, голубчик, я вас по всему тресту ищу. Мы за вами приехали. Мы за вами приехали. Да что вы смотрите на часы – рабочий день уже кончился. Идёмте – такси ждёт.

- Какое такси?

- Сергей приехал. У него маленький праздник – его картины попали на Всероссийскую выставку. Идёмте.

Это уже было требование, и деликатному Корнееву ничего не оставалось делать, как согласиться.

- Ну, и хорошо, - обрадовалась Ольга Семёновна. – Теперь позвольте представить вам отпрыска нашей древней фамилии. Айна.

Девушка протянула красивую узкую руку.

В такси их ожидал знакомый Корнеева, художник Маковкин.

- Ну, брат, - забасил он, - признаться, я не верил, что Ольге Семёновне удастся увезти тебя.

Ольга Семёновна хитро подмигнула художнику:

- Тут, видно, не только моя заслуга.

Корнеев был очень рад, что ему досталось место рядом с шофёром, и поэтому никто не видел, как он покраснел: «Ох, и язычок у коллеги».

Потом он успокоился и стал думать. «Что это за странное имя – Айна? Почему у русской Ольги Семёновны сестра с таким именем? Хотя каких только имён нет у русских. Если есть Конституция и Тракторина, то почему не может быть Айны? А может, она с берегов финских озёр или Балтийского моря?»

Корнеев даже и картину такую представил: гранитный утёс, у подножия которого плещется хмурое море. На утёсе – Айна. Ждёт мужа-рыбака, отправившегося на промысел. А муж её не кто иной, как он сам, Корнеев. Огромные волны перекатываются через судёнышко. Хлопает готовый сорваться парус. Но он ничего не замечает, кроме маленькой точки на горизонте. Он знает – это стоит Айна, она ждёт его. Берег всё ближе и ближе. Корнеев уже видит свою подругу. Белокурые волосы её разметались по ветру, плещется юбка, облегающая крепкие загорелые ноги.

- Павлу-уша! – доносится сквозь ветер.

- Айна-а-а! – кричит он, Корнеев.

Потом он слышит взрыв хохота и рокочущий бас Маковкина.

- Ты что, домой решил возвращаться?

Оказывается уже приехали. Машина стояла у подъезда загородного кафе «Дубовая роща». Корнеев опять страшно смутился. Маковкин похлопал его по плечу:

- Это мне, художнику, положено быть мечтателем. Инженеру же – ник чему. Инженеру положено всякие колёсики и винтики чертить. А мечтать не положено.

Ольга Семёновна возразила:

- Но, дорогой наши колёсики и винтики – прогресс, это постоянное обновление. О вас, художниках, этого не скажешь: те же кисти, что у Микеланджело и Ван-Дейка, те же краски, только… картины похуже.

- Ну, семейная жизнь у меня будет, - забасил Маковкин, - если до свадьбы будущая супруга с такими выпадами против меня выступает.

- Вас ожидать? – поинтересовался водитель.

- Нет, зачем же, ответила Айна. – Мы дальше пешком пойдём.

Они заняли столик на открытой террасе, откуда открывался великолепный вид. Половину вечереющего неба загораживали горы, покрытые лесами. Отсюда они казались голубоватыми. В небе плыла лёгкая тучка, зацепилась за вершину и остановилась.

- Почти как у Лермонтова, - воскликнула Ольга Семёновна, - «Ночевала тучка золотая на груди утёса-великана…»

- А он видел и этот утёс и эту тучку, - задумчиво сказала Айна.

- Гору эту, может, и видел, а тучка та давно постарела и померла, - пошутил Маковкин.

- Вот и не померла! – упрямо тряхнула головой Айна. – С тех пор носится так и носится по небу. И мы помрём, а она так и будет носиться.

- Долго она не могла прожить, - продолжал дразнить Айну Маковкин, - за неверность в те времена строго наказывали, она же не отличалась постоянством: у одного утёса на груди переночует, у другого…

- Будущий мой родственничек, какой же ты дремучий прозаик! Дремучий, дремучий…

- Ты жестокая женщина. Ты подавляешь всякую свободную мысль. Мне ничего не остаётся, как обиженно умолкнуть.

Корнеев не любил таких разговоров, и всё время посматривал на Айну. Ему нравилось, как она немножко злится. Ну и пусть немного позлится. А когда болтовня её станет неприятной, надоест, тогда и он вмешается в разговор, вроде её защитника выступит, скажет что-то такое веское, значительное.

Стало темнеть, и на террасе зажглись фонари. Из-за горы луна выкатилась. Потянуло прохладой.

- Пойдёмте путешествовать, - предложила Айна. – Вы согласны, Павел Иванович?

- Разумеется, разумеется.

Корнеев впервые так близко заглянул ей в глаза, и они ему показались давно-давно знакомыми. Будто с детства знал её.

- Идёмте, - схватился Корнеев и предложил руку. Обычно малоразговорчивый, Павел Иванович вдруг заговорил безумолку. И за те недолгие минуты, пока они шли к гроту, он почти всё рассказал о себе. Рассказал даже о том, чего не знали его близкие друзья. Потом он спохватился, подумал: «Да что же это со мной делается, что она подумает обо мне?»

Он понял, что ему очень небезразлично, что она подумает о нём.

У грота было пусто. Разошлись экскурсанты. И хорошо, что разошлись. По крайней мере, пока подойдут Ольга Семёновна и Маковкин, можно будет переброситься хотя бы несколькими словами наедине.

- Айна, я вас вижу сегодня впервые, а кажется знаю давно-давно. И, кажется, влюблён в вас очень давно.

- Павел Иванович, по рассказам сестры я вас иным представляла. Зачем это донжуанство?

- Извините, я не хотел вас обидеть.

Он сел у ног Айны, на нижней терраске, и тоже стал смотреть на вечерний город: огни – в окнах домов, на улицах, в парках. Яркая гирлянда их движется по дороге, убегая к темнеющим на горизонте горам, убегая в неизвестность, как бежит в неизвестность сама жизнь…

Когда на другой день Павел Иванович попытался вспомнить свою вчерашнюю спутницу, он ничего не мог вспомнить, кроме её глаз. Глубокие, умные, немного насмешливые, с чуть-чуть затаённой грустью. И, может, потому, что в них была эта грусть, так понятная ему, он почувствовал в Айне родственную душу, увидел то, чего не доводилось видеть в других глазах.

На работу он пришёл раньше обычного, надеясь, что и Ольга Семёновна придёт пораньше. Но потом вспомнил, что она уехала в командировку – вернётся не раньше трёх часов.

- А ведь я и в самом деле влюблён, - подумал Павел Иванович, - и влюблён безнадёжно.

Он распахнул окно на улицу. Отсюда с четвёртого этажа хорошо были видны зелёные кварталы города, широкие улицы, дома. Где-то в одном из них жила белокурая Айна, и билось её сердце, и в глазах светилась затаённая грусть…

Ольга Семёновна приехала только вечером.

- Сегодня вам хорошо было? Никто не мешал?

- После вчерашнего мне немножко недостаёт чего-то. Сегодня я хотел, чтобы мне мешали, - попробовал шутить Корнеев.

- Вот видите, какой вы человек. Не угодишь: и так плохо, и так нехорошо. А что же стряслось с вами? – не хотела догадываться она.

- Так, пустое. Сердце пошаливает.

- Сердце? Уж не влюбились ли?

- Всё возможно, - уклончиво ответил Корнеев. И, помолчав, будто между прочим спросил: - Да, кстати, Ольга Семёновна, почему у вашей сестры нерусское имя?

- Айна – приёмная сестра. В сорок первом она с матерью эвакуировалась в наш город. Мать умерла, Айна у нас воспитывалась. Потом вышла замуж, уехала в Ригу, на родину. Но каждое лето обязательно приезжает к нам погостить.

- А почему без мужа?

- Он погиб. Во время кораблекрушения. Хороший парень был. Умница. Красавец. И романтик к тому же. Он учился в нашем институте, девушки со всех курсов на него заглядывались. Он же выбрал Айну.

В душе Корнеева шевельнулось что-то вроде надежды. Но, подумал он, нехорошо, подло приставать к женщине, в памяти которой так свежи ещё воспоминания, так свежа ещё любовь к своему избраннику.

Мысленно он согласился со своими доводами, но твёрдо знал, что никогда не сможет забыть Айну.

Через месяц Маковкин женился. Свадьба была не очень пышной, людей было мало. Но Корнеева пригласили. Была там и Айна. Вместе со всеми она кричала «горько». Но не было радости в её глазах.

Когда начались танцы, Маковкин отвёл в сторону Корнеева:

- Что же ты никаких шагов не предпринимаешь? Это ведь твой идеал. Я стараюсь для тебя.

- Благодарю, старик. Я разберусь как-нибудь сам. Домой Корнеев ушёл раньше остальных – не хотелось ни пить, ни веселиться.

Его провожали молодые. И Айна вышла.

Он поцеловал её руку:

- Айна, милая, если вам будет когда-нибудь трудно, если потребуется помощь, всегда рассчитывайте на меня.

- Спасибо, - сказала Айна.

- Мы увидимся ещё?

- У меня билет на завтрашний поезд.

- Разрешите, я приеду проводить вас.

- Приезжайте, буду рада.

К поезду Корнеев едва не опоздал – подвела машина. Когда он выбежал на платформу, поезду давали отправление.

В вагоне увидел Айну. И она заметила Павла Ивановича, торопливо прильнула к окну…

Поезд тронулся. Сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее набегали вагоны, замелькали окна, лица.

Но в других окнах были другие лица, была другая жизнь.