2.Портреты М.Ю.Лермонтова.

3.Хронология пребывания на Северном Кавказе.

4.Лермонтовские места  Северного Кавказа.

5.Северный Кавказ в произведениях М.Ю. Лермонтова.

6. Северный Кавказ в картинах, рисунках, акварелях М.Ю. Лермонтова.

7. Статьи о М.Ю. Лермонтове.

8. М.Ю. Лермонтов для детей.

9. Библиография.

10. Интернет-ресурсы.

11. Викторина - путешествие.

Дорогие читатели!

 М.Ю.Лермонтов – великий русский поэт, писатель, классик русской и мировой литературы. За тринадцать лет творчества Лермонтовым было написано более 400 стихотворений, 30 поэм, 6 драм и 3 романа («Вадим», «Княгиня Лиговская», «Герой нашего времени»). Конечно, в данном разделе представлены  не все произведения, написанные поэтом, а только те, в которых нашли  отражение близкое знакомство  Лермонтова с жизнью  кавказских народов и природой  Северного Кавказа. Произведения М.Ю. Лермонтова приводятся по изданию: Лермонтов, М.Ю. Полное собрание сочинений в 10 томах. – М.: Воскресенье, 2000.

 Проза

Лермонтов, М.Ю. Княжна Мери: [ отрывок из романа "Герой нашего времени"]// Лермонтов, М.Ю. Полное собрание сочинений: в 10 - ти томах. - Т.6. - М., 2002. - С. 274 - 276.

Вчера я приехал в Пятигорск, нанял квартиру на краю города, на самом высоком месте, у подошвы Машука: во время грозы облака будут спускаться до моей кровли. Нынче в 5 часов утра, когда я открыл окно, моя комната  наполнилась запахом цветов, растущих в скромном палисаднике. Ветки цветущих черешен смотрят мне в окна, и ветер иногда усыпает мой письменный стол их белыми лепестками. Вид с трех сторон у меня чудесный. На запад пятиглавый Бешту синеет, как «последняя туча рассеянной  бури»; на север поднимается Машук, как мохнатая персидская шапка, и закрывает всю эту часть небосклона. На восток смотреть веселее: внизу передо мною пестреет чистенький, новенький городок; шумят целебные ключи, шумит разноязычная толпа, — а там, дальше, амфитеатром громоздятся горы всё синее и туманнее, а на краю горизонта  тянется серебряная цепь снеговых вершин, начинаясь Казбеком и оканчиваясь двуглавым Эльбрусом. — Весело жить в такой земле! Какое-то отрадное чувство разлито во всех моих жилах. Воздух чист и свеж, как поцелуй ребенка; солнце ярко, небо синё, — чего бы, кажется, больше? — зачем тут страсти, желания, сожаления? — Однако пора. Пойду к Елизаветинскому источнику: там, говорят, утром собирается всё водяное общество. Спустясь в середину города, я пошел бульваром, где  встретил несколько печальных групп, медленно     подымающихся в гору: то были большею частию семейства степных помещиков; об этом можно было тотчас догадаться по истертым, старомодным сюртукам мужей и по изысканным нарядам жен и дочерей; видно, у них вся водяная молодежь была уже на перечете, потому что они на меня посмотрели с нежным любопытством: петербургский покрой сертука ввел их в заблуждение, но скоро, узнав армейские эполеты, они с негодованием отвернулись. Жены местных властей, так сказать хозяйки вод, были благосклоннее; у них есть лорнеты, они менее обращают  внимания на мундир, они привыкли на Кавказе встречать под нумерованной пуговицей пылкое сердце и под белой фуражкой образованный ум. Эти дамы очень милы; и долго милы! Всякий год их обожатели сменяются новыми, и в этом-то, может быть, секрет их неутомимой любезности.  Подымаясь по узкой тропинке к Елизаветинскому источнику, я обогнал толпу мужчин штатских и военных, которые, как я узнал после, составляют особенный класс людей между чающими движения воды. Они пьют — однако не воду, гуляют мало, волочатся только мимоходом... Они играют и жалуются на скуку. Они франты: опуская свой  оплетенный стакан в колодец кислосерной воды, они принимают академические позы; штатские носят светло-голубые галстуки, военные выпускают из-за воротника брызжи. Они исповедывают глубокое презрение к провинциальным домам и вздыхают о столичных аристократических гостиных, куда их не пускают.

Наконец вот и колодец!.. На площадке близь него построен домик с красной кровлею над ванной, а подальше галерея, где гуляют во время дождя. Несколько раненых  офицеров сидели на лавке, подобрав костыли, бледные, грустные. Несколько дам скорыми шагами ходили взад и вперед по площадке, ожидая действия вод. Между ними были два-три хорошеньких личика. Под виноградными аллеями, покрывающими скат Машука, мелькали порою  пестрые шляпки любительниц уединения вдвоем, потому что всегда возле такой шляпки я замечал или военную фуражку или безобразную круглую шляпу. На крутой скале, где построен павильон, называемый Эоловой Арфой, торчали любители видов и наводили телескоп на Эльборус;  между ними было два гувернера со своими воспитанниками, приехавшими лечиться от золотухи.

Я остановился, запыхавшись, на краю горы, и, прислонясь к углу домика, стал рассматривать живописную окрестность, как вдруг слышу за собой знакомый голос:

-  Печорин! давно ли здесь?

Оборачиваюсь: Грушницкий! Мы обнялись. Я познакомился с ним в действующем отряде. Он был ранен пулей в ногу и поехал на воды с неделю прежде меня.